Лео всматривался в свое свежее, отдохнувшее лицо на баночке крема и видел в нем «отражение безупречности». В ушах гудело от недосыпа, но уставившаяся на него реплика с персиковой кожей без единого прыщика и морщинки доказывала, что ему удалось «взять время в свои руки» — выглядел он так, будто только родился.
«Да будет свет!» — взвизгнула сияющая копия, когда Лео, ставя обратно на полку хрупкий пузырек, задел косметическое зеркало жены. Встроенные в раму светодиоды, способные конкурировать с мощностью концертных прожекторов, нацелились на его киношную улыбку, чтобы, увеличив изображение в восемь раз, подсветить и без того блестящие ровные зубы. Мини-Лео с упаковки зубной пасты, перехватив взгляд Лео реального, заявил: «изысканное сочетание шоколада и мяты подарит вкус наслаждения». «Используй магию шоколада», — вторил ему с антиперспиранта знакомый раскатистый голос, когда Лео застыл у заставленного десятками бесполезных гигиенических средств стеллажа. «Легендарный аромат сведет с ума любую девушку», — обещал еще один двойник с грязно-оранжевым, точно намазанным горклым маслом, прессом.
Лео фокусировался то на шоколадном, то классическом дезодоранте, не в силах определиться с выбором, как бывает, когда не можешь решить, кого из детей любишь больше, но вдруг на этикетке последнего появилась крохотная, размером с корнишон, Лилли и пропела: «это может произойти везде». Она оттолкнула Лео-атлета ягодицами и обнажила отпечатки гидромассажных форсунок душевой кабины на игрушечной спине.
Тогда же в дверях ванной, отделанной бездушным антрацитовым мрамором в духе дорогого сетевого отеля, показалась Лилли во плоти. Протягивая супругу нераспакованную коробочку презервативов и лепеча «живи полной жизнью», она позвякивала шармами браслета так, словно звук издает не металл, а тысячи живущих внутри подвесок соловьев. Лео мысленно упрекнул себя в долгой возне с новым триммером, с ручки которого его гладковыбритая версия безостановочно заявляла, что именно он «лучший мужчина, который может быть» взамен давнего «лучше для мужчины нет», поэтому, в меру строго, точно журил любимую собаку за шалость, ответил Лилли: «утро начинается с кофе». Лилли же вместо того, чтобы варить «вкус истинных чувств», продемонстрировала мужу не знающую царапин и пятен наполненную до краев фарфоровую чашку и промурлыкала: «до последней капли». Она поднимала и опускала обратно чайный пакетик, и ее багряные ногти, как вишенки в банке с жидким вареньем, двигались вверх-вниз, вверх-вниз.
«Может успею», — покосился на запястье Лео, но циферблат то и дело перекрывали push-уведомления приложения по заказу и доставке еды. Отточенным движением смахивая с экрана себя в разных пижамах за завтраком («каждый рот заслуживает быть накормленным» — свайп, «от чистого молока до чистого удовольствия» — свайп, «разбуди своё утро» — свайп), Лео все не мог добраться до исконного дисплея, и только заголовок «экстренный выпуск» сумел разорвать этот непрекращающийся поток сообщений. Увидев молнии, виртуальный Лео поперхнулся, выплюнул на грудь шоколадные шарики, и его место занял напомаженный Лео в галстуке, бодро отрапортовавший: «неизвестные пытались сжечь серверную AR».
После этих Лео неестественно замотал головой, будто отказывался от десерта после сытного ужина, и вдруг услышал, как в затылке что-то щелкнуло. Пол качнулся, и вместе с его колебанием сердце перекатилось сначала в виски, потом в горло. Казалось, голова от этой болтанки вот-вот превратится в переспелый грейпфрут. Лилли с баночки седативного защебетала: «успокойся…». «Не бойся, я с тобой», — поддакивала ей еще одна Лилли, предлагая мужу пилюлю. Зажав резцами скачущую от напряжения нижнюю губу, Лео отклонил предложение обеих супруг и, путаясь в дверях, поторопился на кухню.
Обычно он разбавлял льдом слишком натуральный апельсиновый сок, но сейчас он не бросил замороженный кубик в бокал, а приложил его ко лбу и яростно протер пунцовые лицо и шею. Норовившая выпрыгнуть ледышка жалила пальцы холодом, все чесалось — уши, щеки, нос, даже мысли. Лео с кондиционера рекомендовал «отдаться прохладе», но Лео реальный его не послушал — он захлопнул холодильник и затянул халат так туго, если бы пеленал младенца.
***
Только зарывшись в мягкое, словно сшитое из плюшевых мишек автомобильное кресло, он, наконец, согрелся. Пока невидимый пилот ехал по скучному, как линолеум, предрассветному шоссе, а видеорегистратор снимал ежедневное кино с дисклеймером «прогресс через технологии», Лео через густое тонированное стекло седана полусонно наблюдал за похожими на сцены из мюзикла баннерами, где его цифровая копия, ловко карабкаясь по высоткам, перескакивала с борта самолета на мальдивский пляж, с массажного салона в индийский ресторан, с фитнесс-клуба в антикварный магазин. Пятнадцати минут дороги до офиса как раз хватило, чтобы проследить безоблачный путь близнеца в красивую жизнь.
Когда машина приблизилась к пункту назначения, по краю ее крыши уже мазнуло будущим светом. Уставшее позднее лето исполняло свое первое на сегодня адажио: лениво зевая, оно неспешно выпускало из-под низких тяжелых туч рвущееся на волю бешеное солнце. Нашедшая выход раскаленная звезда все смелее и настойчивее мазала квартал противным ламповым тоном, намекая на то, что к полудню среда перестанет двигаться и на несколько часов застынет в оцепенении вязкого зноя, но Лео был слишком занят поиском конца очереди, чтобы это отметить.
Поставив машину как можно ближе к ее хвосту, он ступил на вздутый, одуревший от вчерашней жары, асфальт, глотнул электрический воздух и вклинился в пропитанную едкой химозной пеленой вейпов людскую массу. Отбрасываемые небоскребами тени не спасали от набиравшего силу пекла: чистая выглаженная рубашка прилипла к спине, зубы — к щекам. Над верхней губой скопился пот.
Самая высокая из башен — восьмидесятиэтажная — подобно крепости Саурона горделиво возвышалась над белыми воротничками, которые словно ассистенты иллюзиониста безропотно протискивались в ее неудобный узкий вход с вращающимися дверьми и безвозвратно пропадали. Через несколько минут Лео исполнил тот же фокус.
Внутри его встретил резкий запах хлора. «Так пахнет чистота», — вспомнил он и осторожно ступил на влажный после утренней уборки пол, похожий на сверкающий каток. Центральная часть холла была усыпана перекошенными отпечатками подошв всевозможных ботинок, периметр же оказался девственно гладким, как свежезалитая хоккейная площадка. Из стеклянной кабины лифта, поднимающейся по внутреннему фасаду бизнес-центра, Лео увидел, что его елка следов получилась самой ровной.
На сорок седьмом этаже пахло иначе. Едкий дезинфектор уже не ощущался, желудок щекотал дразнящий аромат копченых колбасок. «Лучше ингредиенты, лучше пицца», — отчеканили щекастые версии Лео с гранатово-красных коробок, когда Лео прошел мимо кухни. «Попробуй, почувствуй», — умоляли размноженные Лео в широких штанах с бутылок газировки.
Игнорируя их, Лео взял из холодильника яблоко и проследовал к своему месту, чтобы следующие десять часов проставлять печати и отжимать кнопки: чпок-чпок, чпок-чпок, чпо… Если под рукой не оказывалось нужного штампа, голос извне непременно заверял: «найдется все». И все действительно находилось. Так понятно и по-хорошему предсказуемо длился день, пока в кармане не завибрировал брелок автосигнализации. Взглянув на него, Лео ощутил, как предательски взмокли подмышки.
Выход из офиса походил на инверсированную версию процесса утреннего входа в ускоренной перемотке. Словно муравьи, спешащие по заданию королевы-матки, головы разных оттенков выбегали из заточения навстречу готовящемуся к сумеркам городу. Ветер же был не в силах выбраться из тисков уходящего дня, отчего остолбеневший от напряжения вечерний воздух излучал странное свечение. Подобно сжатой судорогой мышце, он ждал, когда его ущипнут.
Спустившись на парковку, в этот густой переваренный суп из людей и машин, Лео безуспешно пытался справиться с прыгающим от волнения подбородком. Ему показалось, что с перепугу он стал меньше ростом и потому не может найти нужный седан. Только подойдя вплотную к линии D, он различил, что беспилотное такси долбит его автомобиль. Желтое, цвета переспелого лимона, оно снова и снова врезалось в капот, насмешливо приговаривая «вызывающе быстро».
В голове закопошились мысли-форели, стремительно съедаемые ботами-гризли: «ваш звонок девяносто восьмой в очереди, пожалуйста, оставайтесь на линии», — отвечала поддержка такси, «ваш звонок очень важен для нас», — сообщали в колл-центре автосалона. В какой-то момент голоса сервисов соединились: «ваш звонок… сто девятый.., пожалуйста, оставайтесь на линии». Спустя полтора часа односторонних переговоров Лео вспомнил, что не должен опаздывать к ужину. Он сплюнул на облупившуюся белую черту затхлый привкус жеванного цветка, кивнул металлическим останкам на дороге и отправился домой пешком. На парковочную разметку упал тревожный закатный луч.
***
Мстя за августовский полдень, невидимая рука аккуратно подмешивала в стремительно темнеющий душный воздух пары выхлопных газов, отчего тот клубился, словно взбитый сахар. Сквозь сладкую дымку Лео едва мог разглядеть случайных пешеходов, но, как бы то ни было, он понимал, что в каждом из них по-прежнему видит свое отражение. Озабоченное, скорбное, гневное, возбужденное — ни одного счастливого.
Чем больше заходило солнце, тем яснее проступали неоновые огни обвешанных разноцветными растяжками и постерами стен небоскребов, тем ярче становились их хаотичные блики, тем четче вырисовывались контуры проскальзывающих призрачной тенью прохожих. Когда в одном из лиц Лео узнал кого-то отличного от себя, в вихрь бесконечных клонов ворвался наконец освободившийся ветер. Воздух мгновенно пропитался кисловатым запахом гнилых листьев, протухших яблок и жухлой травы. Стало нечем дышать.
Спасаясь от полных ненависти ко всему живому порывов, Лео свернул с мерцающего проспекта в тусклый тесный закоулок. Там из-за непривычной тишины и глухих поверхностей вместо люминесцентных экранов ему почудилось, что он разом лишился и слуха, и зрения. В висках запульсировала кровь, будто из головы пытался выбраться здоровенный боец.
Вдруг помимо ударов и толчков собственного сердца он уловил иные колебания в воздухе: из прощелины между домами появилась напоминающая беременного бульдога женщина. Тяжело перебирая ногами, словно сила притяжения действовала на нее сильнее, она изучала Лео глубокопосаженными мелкими глазками и причитала: «Почему я вижу ваше лицо?». Лео терзали те же вопросы. Он больше не видел себя. Он видел остальных.
Мир вне зоны действия AR его ужаснул. В этом тайном, пропитанном мочой и помоями, пятне, до которого не дошли технологии, обитали уродливые люди с ассиметричными линиями, слепленные из кусков других людей. Они ползали вдоль черных стен и щупали штукатурку. «Кто вы?» — схватив сморщенными бледными лапками Лео за воротник, заорал маленький мускулистый старик. «Где я?» — не унимался он.
От неожиданной встряски Лео ощутил, как внутри что-то булькнуло, и в ту же секунду на город обрушился ливень. И старик, и Лео, и женщина-бульдог, и десятки других незнакомцев в ужасе смотрели на льющуюся с неба воду, не понимая, что это. Грязная вода затапливала улицы и забивала стоки, желоба едва успевали глотать и выплёвывать эту жижу, а они все стояли, не в состоянии сдвинуться с места. Даже когда на асфальт выползли полудохлые черви, и их стала жрать бездомная дворняга с проплешиной на боку, они не пошевелились. Только заметив в отполированной дождем витрине настоящих себя, — с ямками от угрей на щеках и потрескавшимися губами — они разбежались.
Едва переступив порог апартаментов, Лео наткнулся на Лилли. Скукоженное, словно дешевая перчатка из кожзама после мороза, лицо, землистые кисти курильщика, немолодой взгляд, колючие волосы с отросшими до ушей некрашеными корнями — это была не его Лилли. «Быть лучше каждый день», — чужим некрасивым голосом сказала она, и Лео почувствовал, как выплеснувшаяся изо рта вонь обдирает гортань.
«Не подходи!» — завопил он, путаясь в ногах, будто их стало чересчур много, и в отчаянии сполз на обшарпанную бесцветную плитку, которая еще утром была устрично-белой. Ярость залила стены алым — Лео даже решил, что его заживо упаковали в кусок сырого окровавленного стейка. В этом месиве вспомнилось, как он однажды свернул голову цыпленку, и, цепляясь за давно исчезнувший эпизод, собрался размозжить мозги и себе.
Он посмотрел на блеклую Лилли, на покоцанную плитку, снова на Лилли и снова на плитку. «Вперед». Отклонив голову, чтобы взять больший размах, он приготовился к столкновению с неизвестностью, но тут в голове щелкнуло спасительное «связь восстановлена», и его щеки коснулся привычно мягкий локон жены. «Ты как раз вовремя, ужин готов», — пролепетала склонившаяся над ним прежняя Лилли с затюненной кожей и элегантно оттенявшем ее костюме цвета айвори.
Стены за ней все еще алели.
